Неточные совпадения
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде
не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше
рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь
не спишь, стараешься для отечества,
не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Бобчинский. Припомню, ей-богу, припомню. Уж
не мешайте, пусть я
расскажу,
не мешайте! Скажите, господа, сделайте милость, чтоб Петр Иванович
не мешал.
Бобчинский. А я так думаю, что генерал-то ему и в подметки
не станет! а когда генерал, то уж разве сам генералиссимус. Слышали: государственный-то совет как прижал? Пойдем
расскажем поскорее Аммосу Федоровичу и Коробкину. Прощайте, Анна Андреевна!
Городничий (в сторону).Да,
рассказывай,
не знал, чем заплатить! (Вслух.)Осмелюсь ли спросить: куда и в какие места ехать изволите?
Добчинский. Я бы и
не беспокоил вас, да жаль насчет способностей. Мальчишка-то этакой… большие надежды подает: наизусть стихи разные
расскажет и, если где попадет ножик, сейчас сделает маленькие дрожечки так искусно, как фокусник-с. Вот и Петр Иванович знает.
— Чего же вам еще?
Не то ли вам
рассказывать,
Что дважды погорели мы,
Что Бог сибирской язвою
Нас трижды посетил?
Потуги лошадиные
Несли мы; погуляла я,
Как мерин, в бороне!..
— Нет,
не шучу. Послушай-ка! —
И все мне
рассказал.
Я слово вам скажу!»
Притихла площадь людная,
И тут Ермил про мельницу
Народу
рассказал:
«Давно купец Алтынников
Присватывался к мельнице,
Да
не плошал и я,
Раз пять справлялся в городе,
Сказали: с переторжкою
Назначены торги.
«Что за мужчина? — старосту
Допытывали странники. —
За что его тузят?»
—
Не знаем, так наказано
Нам из села из Тискова,
Что буде где покажется
Егорка Шутов — бить его!
И бьем. Подъедут тисковцы.
Расскажут. Удоволили? —
Спросил старик вернувшихся
С погони молодцов.
Да
рассказал не все:
Леса у нас угрюмые,
Озера нелюдимые,
Народ у нас дикарь.
Случилось дело дивное:
Пастух ушел; Федотушка
При стаде был один.
«Сижу я, — так
рассказывалСынок мой, — на пригорочке,
Откуда ни возьмись —
Волчица преогромная
И хвать овечку Марьину!
Пустился я за ней,
Кричу, кнутищем хлопаю,
Свищу, Валетку уськаю…
Я бегать молодец,
Да где бы окаянную
Нагнать, кабы
не щенная:
У ней сосцы волочились,
Кровавым следом, матушка.
За нею я гнался!
Собак твоих
не боязно,
Семьи твоей
не совестно,
А ехать сорок верст
Свои беды
рассказывать,
Твои беды выспрашивать —
Жаль бурушку гонять!
«Стой! — крикнул укорительно
Какой-то попик седенький
Рассказчику. — Грешишь!
Шла борона прямехонько,
Да вдруг махнула в сторону —
На камень зуб попал!
Коли взялся
рассказывать,
Так слова
не выкидывай
Из песни: или странникам
Ты сказку говоришь?..
Я знал Ермилу Гирина...
Правдин. Каким же образом? Происшествии с человеком ваших качеств никому равнодушны быть
не могут. Вы меня крайне одолжите, если
расскажете…
Громада разошлась спокойно, но бригадир крепко задумался. Видит и сам, что Аленка всему злу заводчица, а расстаться с ней
не может. Послал за батюшкой, думая в беседе с ним найти утешение, но тот еще больше обеспокоил,
рассказавши историю об Ахаве и Иезавели.
Рассказывали, что возвышением своим Угрюм-Бурчеев обязан был совершенно особенному случаю. Жил будто бы на свете какой-то начальник, который вдруг встревожился мыслию, что никто из подчиненных
не любит его.
Изобразив изложенное выше, я чувствую, что исполнил свой долг добросовестно. Элементы градоначальнического естества столь многочисленны, что, конечно, одному человеку обнять их невозможно. Поэтому и я
не хвалюсь, что все обнял и изъяснил. Но пускай одни трактуют о градоначальнической строгости, другие — о градоначальническом единомыслии, третьи — о градоначальническом везде-первоприсутствии; я же,
рассказав, что знаю о градоначальнической благовидности, утешаю себя тем...
Жители ликовали; еще
не видав в глаза вновь назначенного правителя, они уже
рассказывали об нем анекдоты и называли его «красавчиком» и «умницей».
В одном месте «Летописец»
рассказывает, как градоначальник летал по воздуху, в другом — как другой градоначальник, у которого ноги были обращены ступнями назад, едва
не сбежал из пределов градоначальства.
Рассказывают следующее. Один озабоченный градоначальник, вошед в кофейную, спросил себе рюмку водки и, получив желаемое вместе с медною монетою в сдачу, монету проглотил, а водку вылил себе в карман. Вполне сему верю, ибо при градоначальнической озабоченности подобные пагубные смешения весьма возможны. Но при этом
не могу
не сказать: вот как градоначальники должны быть осторожны в рассмотрении своих собственных действий!
— Да
расскажи мне, что делается в Покровском? Что, дом всё стоит, и березы, и наша классная? А Филипп садовник, неужели жив? Как я помню беседку и диван! Да смотри же, ничего
не переменяй в доме, но скорее женись и опять заведи то же, что было. Я тогда приеду к тебе, если твоя жена будет хорошая.
Он
не мог согласиться с тем, что десятки людей, в числе которых и брат его, имели право на основании того, что им
рассказали сотни приходивших в столицы краснобаев-добровольцев, говорить, что они с газетами выражают волю и мысль народа, и такую мысль, которая выражается в мщении и убийстве.
— Ну, а ты что делал? — спросила она, глядя ему в глаза, что-то особенно подозрительно блестевшие. Но, чтобы
не помешать ему всё
рассказать, она скрыла свое внимание и с одобрительной улыбкой слушала его рассказ о том, как он провел вечер.
— А, и вы тут, — сказала она, увидав его. — Ну, что ваша бедная сестра? Вы
не смотрите на меня так, — прибавила она. — С тех пор как все набросились на нее, все те, которые хуже ее во сто тысяч раз, я нахожу, что она сделала прекрасно. Я
не могу простить Вронскому, что он
не дал мне знать, когда она была в Петербурге. Я бы поехала к ней и с ней повсюду. Пожалуйста, передайте ей от меня мою любовь. Ну,
расскажите же мне про нее.
Степан Аркадьич
рассказал жене причину замедления, и гости улыбаясь перешептывались между собой. Левин ничего и никого
не замечал; он,
не спуская глаз, смотрел на свою невесту.
Молодая жена его, как
рассказывал Венден, — он был женат полгода, — была в церкви с матушкой и, вдруг почувствовав нездоровье, происходящее от известного положения,
не могла больше стоять и поехала домой на первом попавшемся ей лихаче-извозчике.
Кроме того, он был житель уездного города, и ему хотелось
рассказать, как из его города пошел один солдат бессрочный, пьяница и вор, которого никто уже
не брал в работники.
Анекдот Степана Аркадьича был тоже очень забавен. Левин
рассказал свой анекдот, который тоже понравился. Потом зашла речь о лошадях, о бегах нынешнего дня и о том, как лихо Атласный Вронского выиграл первый приз. Левин
не заметил, как прошел обед.
Анна как будто
не замечала выражения лица Вронского, озабоченного и вопросительного, и весело
рассказывала ему, что она купила нынче утром.
Трех лучших телок окормили, потому что без водопоя выпустили на клеверную отаву и никак
не хотели верить, что их раздуло клевером, а
рассказывали в утешение, как у соседа сто двенадцать голов в три дня выпало.
Она вспомнила, как она
рассказала почти признание, которое ей сделал в Петербурге молодой подчиненный ее мужа, и как Алексей Александрович ответил, что, живя в свете, всякая женщина может подвергнуться этому, но что он доверяется вполне ее такту и никогда
не позволит себе унизить ее и себя до ревности.
И баронесса,
не отпуская Вронского, стала ему
рассказывать, пересыпая шутками, свои последние планы жизни и спрашивать его совета.
И он весело и забавно
рассказал, как он,
не спав всю ночь, в полушубке ворвался в отделение Алексея Александровича.
Сережа
рассказал хорошо самые события, но, когда надо было отвечать на вопросы о том, что прообразовали некоторые события, он ничего
не знал, несмотря на то, что был уже наказан за этот урок.
Левин слушал и придумывал и
не мог придумать, что сказать. Вероятно, Николай почувствовал то же; он стал расспрашивать брата о делах его; и Левин был рад говорить о себе, потому что он мог говорить
не притворяясь. Он
рассказал брату свои планы и действия.
— Ну, душенька, как я счастлива! — на минутку присев в своей амазонке подле Долли, сказала Анна. —
Расскажи же мне про своих. Стиву я видела мельком. Но он
не может
рассказать про детей. Что моя любимица Таня? Большая девочка, я думаю?
Кити
рассказала это,
не придавая никакого значения этим словам.
И,
не давая товарищу углубляться в подробности своего положения, Петрицкий пустился
рассказывать ему все интересные новости.
— Это надо
рассказать вам. Я был занят, и чем? Даю вам это из ста, из тысячи…
не угадаете. Я мирил мужа с оскорбителем его жены. Да, право!
Степан Аркадьич вышел посмотреть. Это был помолодевший Петр Облонский. Он был так пьян, что
не мог войти на лестницу; но он велел себя поставить на ноги, увидав Степана Аркадьича, и, уцепившись за него, пошел с ним в его комнату и там стал
рассказывать ему про то, как он провел вечер, и тут же заснул.
Когда Анна вернулась с альбомом, его уже
не было, и Степан Аркадьич
рассказывал, что он заезжал узнать об обеде, который они завтра давали приезжей знаменитости.
Вронский умышленно избегал той избранной, великосветской толпы, которая сдержанно и свободно двигалась и переговаривалась пред беседками. Он узнал, что там была и Каренина, и Бетси, и жена его брата, и нарочно, чтобы
не развлечься,
не подходил к ним. Но беспрестанно встречавшиеся знакомые останавливали его,
рассказывая ему подробности бывших скачек и расспрашивая его, почему он опоздал.
Разговор между обедавшими, за исключением погруженных в мрачное молчание доктора, архитектора и управляющего,
не умолкал, где скользя, где цепляясь и задевая кого-нибудь за живое. Один раз Дарья Александровна была задета за живое и так разгорячилась, что даже покраснела, и потом уже вспомнила,
не сказано ли ею чего-нибудь лишнего и неприятного. Свияжский заговорил о Левине,
рассказывая его странные суждения о том, что машины только вредны в русском хозяйстве.
― Ты вот и
не знаешь этого названия. Это наш клубный термин. Знаешь, как яйца катают, так когда много катают, то сделается шлюпик. Так и наш брат: ездишь-ездишь в клуб и сделаешься шлюпиком. Да, вот ты смеешься, а наш брат уже смотрит, когда сам в шлюпики попадет. Ты знаешь князя Чеченского? — спросил князь, и Левин видел по лицу, что он собирается
рассказать что-то смешное.
—
Не знаю, что думать, — улыбаясь отвечал Левин, — Сергей в этом отношении очень странен для меня. Я ведь
рассказывал…
Сейчас же, еще за ухой, Гагину подали шампанского, и он велел наливать в четыре стакана. Левин
не отказался от предлагаемого вина и спросил другую бутылку. Он проголодался и ел и пил с большим удовольствием и еще с большим удовольствием принимал участие в веселых и простых разговорах собеседников. Гагин, понизив голос,
рассказывал новый петербургский анекдот, и анекдот, хотя неприличный и глупый, был так смешон, что Левин расхохотался так громко, что на него оглянулись соседи.
Говорят, я знаю, мужья
рассказывают женам свою прежнюю жизнь, но Стива…. — она поправилась — Степан Аркадьич ничего
не сказал мне.
Он вглядывался в его болезненное чахоточное лицо, и всё больше и больше ему жалко было его, и он
не мог заставить себя слушать то, что брат
рассказывал ему про артель.
— Очень у них хорошо, —
рассказывал Васенька про Вронского и Анну. — Я, разумеется,
не беру на себя судить, но в их доме чувствуешь себя в семье.
—
Расскажите нам что-нибудь забавное, но
не злое, — сказала жена посланника, великая мастерица изящного разговора, называемого по-английски small-talk обращаясь к дипломату, тоже
не знавшему, что теперь начать.